"Вымышленный литературный персонаж, скрывающий свое книжное происхождение". (с)
Это показалось бы невозможным, если бы не было фактом - университет, это вместилище всевозможных видов суеты, затих, как медведь в декабре. Даже неистребимое коридорное бормотание кажется размеренным пчелиным гулом в полых ветвях бетонного древа знаний. Нельзя сказать, что китайские товарищи стали тише беседовать, но они сделались будто бы малочисленнее. Радует и то, что они не пытаются более исполнять в коридорах национальные песни под гитару. При всей моей любви к бардам к китайской их версии я оказался морально не готов.

Безмятежность, возникнув единожды в определенном источнике, мистическим образом распространяется и на прочие сферы существования тех, кто попал под ее влияние. Что бы ни царило за стенами университета, царит оно незримо для меня - большую часть времени я читаю, безмятежно врезаясь в фонари, а также сплю, сновидствуя о пыльных лестницах и Ватиканской библиотеке - так или иначе пребываю в иных плоскостях, в коих довольно безмятежности. Время завязло, как телега весной. Английские туманы скрывают местную грязь. Тотальное отсутствие происшествий.

В недрах alma mater обнаружился преподаватель, претендующий на роль местного профессора Бинса. Даже товарищи вроде меня, привыкшие ответственно внимать, раз уж случилось зайти на лекцию, перемещаются на галерку, вооружившись томиком Достоевского, ибо любая попытка услышать вышеупомянутого преподавателя завершается двухчасовой комой сознания. Те из студентов, кому не довелось разжиться мобильными телефонами с выходом в интернет, становятся счастливыми обладателями застывших взглядов нетрезвых зомби.
Еще один оживший персонаж в длинной череде оживших персонажей, марширующих сквозь мою биографию.