Два часа назад за окном послышался размеренный бой индейских барабанов. Соседи призывали покинувший мир так внезапно и скоро ноябрь, но сумели призвать лишь всеобщее неудовольствие. Мадам Елена вышла на балкон растрепанная, бледная, и в знак постигшей ее печали выкрикнула несколько гневных фраз в колкий морозный воздух. Молодой человек, проживающий на шестом этаже, избрал местью более изощренную пытку - он снова включил Любэ. Пожилой джентльмен с клюкой возобновил барабанный бой, колотя чем-то крупным и тяжелым в потолок. Не спалось.
Погода, что характерно, всегда скверная. Не успел стихнуть хор тех, кто был опечален общей ноябристостью нынешней зимы, как пошли возмущенные толки о внезапных, непредвиденных заморозках, так поразивших общественность в конце января. На второй день морозов главред сообщил, что зимой он сыт по горло, и выразил свою досаду грохотом закрывающейся двери. Стылые и гулкие аудитории университета, громадные, полупустые, обшарпанные, давили на плечи, карандаш выпадал из онемевших пальцев, рваные строчки едва ползли по страницам конспекта, мысль, спотыкаясь и падая, кубарем неслась к цели. Мигрени усилились и приняли угрожающую форму, что поспособствовало раскрытию новых способностей выданнного мне организма. Вечерами - тишина, спокойствие и книжная пыль. Черный бархат и червленое золото. Серебристая латинская вязь.