Что-то очень необычное происходит со мной и моим вкусом. Возможно, это старость (несущая ностальгию и окружающая романтическим ореолом личное прошлое). Я хорошо помню, что в двадцать мне нравилось только чужое: иностранная музыка, иностранные книги, желательно из другой эпохи, чем дальше во всех отношениях, тем страннее, волшебнее, а значит, лучше. Потом это прошло — сначала у меня появились любимые современные группы и авторы, потом — русские.

Теперь я все чаще ловлю себя на том, какой осмысленной, болезненной и яркой мне кажется наша мгла: серость и грязь, уродливые глыбы многоэтажек, объединенных в сонные, дебелые спальные районы, люди в одинаковых черных и синих пуховиках, и отдельно, особняком — наши школы, маленькие лагеря духовной смерти. Каким эмоционально богатым, каким литературным кажется мне это все. Не потому, что нравится, наоборот, потому, что страшно.

А красота, как известно, это ужас.