Мне кажется, моя любовь к ноябрю (с его промозглым холодом, спутанным голодеревием, впаянным в небо, как кровеносная система в страницу школьного учебника биологии, и бестолково мятущимися стаями черных птиц) отчетливо отдает стокгольмским синдромом.