В выходные я заболел, причем так чудовищно, как болел только в детстве. В ночь с субботы на воскресенье мне сдержанно и равнодушно думалось о том, что воскресное утро я рискую не застать. Утро пришло, тихое и туманное, какое-то застывшее, и я поймал себя на ощущении, что в лихорадке, в которой часов двенадцать пылал мой мозг, выгорела дотла вся скопившаяся в нем шелуха. Сознание казалось свежим, как рекламная альпийская долина.
Думаю по поводу этого ощущения о том, как легко мне удается находить положительные стороны в откровенно скверных событиях. Лучше мне удается только находить отрицательные стороны в чем-то бесспорно хорошем.