День пятнадцатое августа занимался над Парижем. Небо на востоке озарилось, косые лучи восходящего солнца заскользили по сводам крыш зданий предместья Сен-Жак и осветили высоты Монмартра. Подземная часовня была освещена скудно, и глазу, едва расставшемуся с золотым светом зари, нелегко было привыкнуть к царящему здесь полумраку. Все было неприветливо, строго и немо под старинными тяжелыми сводами подземелья, куда не было доступа солнечному свету. В нише темнел простой каменный алтарь, за которым возвышалась статуя, обезглавленная и держащая голову в протянутых руках - статуя святого Дионисия Ареопагита, по преданию казненного здесь в стародавние времена. У алтаря были зажжены свечи, свет которых, тусклый и дрожащий, лишь усиливал торжественность обстановки.
В часовне присутствовали семеро в черных одеждах. У алтаря, коленопреклоненные, возносили молитву первые братья, принявшие идею духовного рыцарства ради обращения неверных и борьбы с ересью, заполонившей Европу. Пьер Лефевр, получившиий духовный сан, читал мессу, после чего причастил всех присутствующих. Тогда наступил час главного идейного вдохновителя этого небольшого братства, неутомимого и непоколебимого в своих стремлениях Игнатия Лойолы, бледное худое лицо которого было сурово, а глаза светились мрачным фанатизмом. Выйдя вперед, он возложил руку на Евангелие и дал три монашеских обета - целомудрия, бедности и послушания, обещая бороться за дело Божие и посвятить жизнь защите римского престола, после чего пылко добавил: "Ad majorem Dei gloriam!" Остальные шестеро последовали его примеру.
Поклявшись, братья еще долго оставались в часовне, читая молитвы, и пробыли там до глубокой ночи, вдыхая тяжелый спертый воздух, забыв о еде, питье и солнечном свете. Когда день минул и они наконец поднялись с колен, Игнатий Лойола начертал на алтаре буквы "J.H.S." Ночью с пятнадцатого на шестнанцатое августа 1534-го года с Монмартрского холма спустились первые семь слуг Иисуса Спасителя, положившие начало ордену иезуитов.