Город пахнет тополями и скошенной травой. В неясном свете фонарей он добродушно ленив и томен. Я всегда подозревал, что Минск - женщина, тусклый свет необычайно ей к лицу, он скрадывает мелкие дефекты вроде голубых прожилок усталости вокруг глаз, умиротворяет и придает шарма таинственности. Минск дышит легко и сохраняет молчание, очевидно, любуясь звездным небом над собой. Луна, нынче желтая и больная, висит низко и хмуро освещает постиндустриальные пейзажи депо метро. Луна бывает разной, но основных состояния у нее три - красная и злобная, белая и призрачная и такая, как сегодня - желтая и больная. Кот, восседающий на подоконнике, ненадолго отвлекся от печальных размышлений о несчастной своей бескрылости и сосредоточил внимание на деловито ползущей мимо букашке. Возможно, ему действительно интересна ее хрупкая краткая жизнь, возможно, он просто размышляет над вечным вопросом - есть или не есть? Вдоль пустынной кольцевой одиноко бредет задумчивый товарищ, время от времени вскидывая голову и любуясь звездным небом вместе с городом. Я же сижу на подоконнике, свесив ноги на улицу, вдыхаю густой горьковатый аромат кофе и жалею, что это не я бреду вдоль пустынной кольцевой.
Жизнь хорошая штука, пахнет тополями и скошенной травой. Кот съел букашку. Через неделю закончится сессия и начнется свобода.