Заходили вежливые молодые люди с милицейскими удостоверениями, рослые, атлетичные и широкоплечие, расспрашивали о тайнах ночей моих и брали отпечатки пальцев. К концу беседы доверительно сообщили, что под подъездом у нас произошло убийство, и подозревают, разумеется, жильцов подъезда. Ничего удивительного, кого же еще. Я все еще смутно надеюсь, что не похож в самом деле на человека, способного проломить здоровому взрослому мужчине голову кастетом. Но, очевидно, моя крайне безобидная и интеллигентная внешность не внушила доверия нашим доблестным борцам с преступностью, вежливым молодым людям с милицейскими удостоверениями. Расстались мы душевно, взаимно пожелав друг другу успехов, однако я слукавил, пожелав недостижимого. Долгое время после этого не мог отойти от умиления, все же порядок проведения расследования произвел на меня неизгладимое впечатление. Действительно оригинальное решение проблемы - снять отпечатки пальцев у жильцов всего здания в надежде на то, что хоть один левый мизинец будет принадлежать преступнику.
Детективная история на этом завершилась и началась бытовая. Отчим, употребив на работе алкоголь в несовместимом с жизнью количестве и оставшись на этой бренной земле исключительно ангелу пьяных благодаря, влез в драку между сотрудниками и теперь увлеченно рассказывает матери, как он лег на одного из них грудью. Периодически он подергивает очки и вытирает навернувшиеся на глаза слезы. Его сбивчивое повествование наполнено невыразимым трагизмом. Он утверждает, что лег на него грудью, и смотрит на нас, ожидая очевидно, что мы сложим в честь этого его поступка какой-нибудь героический эпос.
Вообще, как уже можно было заметить, весь этот затянувшийся вечер был полон поэтизма. И сквозь тускло-бордовую дымку на небе смутно поблескивают звезды.