Тускло. Снега бы хорошего, чтобы бутылку вина воткнуть в сугроб, чтобы ноги тонули в дорогах, чтобы ночами пустырь под окном светился отраженным светом. Тем временем моя скромная обитель, погруженная в сумрачный свет тусклой настолькой лампы, терпит множество событий драматических, странных и ошеломляющих.

Телефон осерчал на мою мизантропию и принял огонь на себя, методично прозвонив всех адресатов от А до И. Тут я его настиг и покарал отключением. Но было поздно. Стая вурдалаков из несуществующего моего прошлого накинулась и давай душить с криками "сколько лет". Кто эти люди, зачем живут они в моем телефоне, что ищут они в краю чужой им судьбы?

Снег идет и все, как говорится, в смятеньи. Звонит телефон. В телефоне женщина, затаив надежды, интересуется, открыта ли отжимательная комната. А как же, говорю - настеж. Только Вас и ждем. Так холодно же - пытается образумить меня женщина. Какой же Вы, говорю, йог и спортсмэн после этого, ежели Вам холод помехой? Заплакала тогда та женщина и придти обещалась.

Последние дни корплю над филологией до одури. Вот фонетика, например - невероятно смешная наука. В особенности белорусская. Умудряюсь вечно смешивать характеристики звуков, в особенности этим страдают "змычна-праходны" и "заднеязычны". Получающийся заднепроходной, простите мой французский, неизменно отвлекает меня от дел насущных и застявляет идти потреблять чай.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Бегун.

За время моего отсутствия @Дневники изменились.

Стоило помянуть добрым словом хроистианское спасение души по господину Носову, как реклама сверху стала совершенно очаровательной. Мало того, что Бегун предлагает мне беседу с неким священником, так еще и оповещает, где выдают крепкие нервы. Я бы приобрел моток стальных.

Повеселился. Забавный способ подачи рекламы.

---

Лучше всего тема христианского спасения души, как мы некогда выяснили с А.М., отражена в книге Н.Носова "Незнайка в Солнечном городе". Когда Незнайка делает добрые дела, чтобы добиться результата, у него ничего получается. Когда же по воле сердца, забыв о своей личной цели, то всё выходит. Читайте советскую классику.

Вспомнилось к разговору о том, что все занимаются фигней и не думают о смерти.

Просто думать о смерти и делать добрые дела, согласно классику Н.Носову, недостаточно.

---

Пропадать ныне вошло в привычку, дурную, но навязчивую. Попытки описать мою жизнедеятельность в последнее время вносят некоторое смятение в разум. Пока я молчаливо внимал жизни, молчаливо работая и молчаливо бездельничая, легла зима, и теперь я молчаливо хлюпаю по мокрому снегу, не менее молчаливо уничтожая домашние запасы меда и прочих противопростудных средств. Идея перейти на шерстяные кофты пока в голову не приходила. Видимо, сказывается отсутствие четких формулировок, которые приходится находить, когда пишешь беспрестанно в этом скорбном месте. Способность держать при себе свои мысли - довольно славная штука, приобретенная мною ценой многих жертв, но увы, мысль невысказанная незавершена по сути.

Появилась дурная привычка прочитывать книги примерно на три четверти и бросать, не оставляя даже закладок. Жертвами стали Питер Хёг, очередной Реверте и вот теперь, боже ты мой, какой-то автор какой-то дэнбрауновщины, фамилию которого не хочу даже озвучивать, чтобы не позорить свои седины. Это я решил поглядеть, что ныне продают под ярлыком "исторический детектив". Стоит вернуться к классике и угомониться.

---

Минск по-прежнему усердно делает вид, что он Лондон. У Минска маскарадный месяц. А я болен и ленив как никогда в жизни. Три дня подряд употреблял спрей от насморка, который гарантировал его, насморка, отсутствие на протяжении, двенадцати часов. Так и было. Ровно двенадцать часов не было насморка, зато болела голова, причем так, что хотелось ее лишиться. Из-за вышеупомянутой головы и компьютера, который очевидно надо мной издевается, изображая удивленное гнутое железо, стал редко посещать эту милую моему сердцу юдоль скорби. Что очень зря, ибо здесь по-прежнему тепло, уютно и на хорошем русском.

---

Меня всегда привлекали люди, которые несли в себе нечто непонятное.

Скажем так, в человеке ценна некая недоговоренность. Вот читаешь иного писателя и думаешь: с этим всё понятно. Всё у него в жизни сложилось, все слова, даже ещё несказанные вполне предсказуемы. Купит дом, вырастит сына, посадит дерево. Потом расскажет другим, как провернуть тот же набор мероприятий, но с меньшими потерями. Те сделают вид, что считают его умным, во что он поверит.

Всё это мне давно неинтересно. Хочется чего-нибудь смешного и красивого. Чего-нибудь полного недосказанности и ветра. Чего-нибудь свободного. Вот только чего? Уныло путешествую по застенкам книжных магазинов и не вижу желанное сокровище.

---

Второй день как над городом туман. Минск стыдится ноябрьской наготы своих деревьев и прячет их в белые пуховые шали. Вполне возможно, что он завернулся в ноябрь, возгордился и усердно строит из себя Лондон.

Я тоже кутаюсь в ноябрь, утопаю в мягких серых кофтах и несусь по жизни со скоростью пули, лениво выпущенной из мушкета. Я не знаю своей цели, но чувствую, что она близка. Почему-то взялся перечитывать "Трех мушкетеров", интриги французского двора как-то очень вписываются в настроение. Я бы перечитал и Шекспира, но отдал почти все книги. Хочется цветов, страниц, дождя и теплых чашек. Ноябрь по обыкновению своему спокоен, отрешен и уютен.

Я боюсь сглазить, но, кажется, благополучно перебрался из кромешно черной полосы во вполне себе белую. Даже простуда, которую я заработал вчера, надышавшись рассветным туманом, не мешает моему спокойствию. Голова тяжелая, как болтающийся над костром чугунный котел, полный булыжников, но я не люблю вареные камни и смотрю вверх.

---

Ноябрь.

Ноябрь, истинно. Снова вытряхнул меня из моего окаменелого панцыря на холодный ветер. Бытие пронзительно и невыносимо, но я счастлив, я слагаю письма, мир удивительно хорош. Я стану смеяться и пить вино, прославляя ноябрь, стылый пасмурный ноябрь своим смехом. Приступы холодной меланхолии сменяются приступами острой радости, я жив и чувствителен как никогда в жизни. Кот отныне греется на процессоре, а я и дома ношу теплые свитера, я лохмат, неадекватен, любезен с прохожими и абсолютно бесполезен. Я осени к лицу, я это знаю, я наконец-то чувствую полную гармонию с промозглым миром, который наконец явился отражением мира внутреннего. Я стал перечитывать любимые книги и стихи. Я стал слушать любимую музыку. Я снова пробую играть на фортепиано. Некий господин Н., мой милостию Божией сотрудник, шлет мне сырые тексты, нагло надеясь, что я отработаю за него, но я хочу, чтобы он знал - я убью его. Я затерроризирую его до смерти, я стану слать ему конверты с черной меткой и песенкой про ром. Мой кот уже колдует над лампой, истинно, мы вдвоем достанем оттуда джина.

---

С Днем.

Сайкай, с днем рождения!



Ты удивительный человек, чудесный, завораживающе мудрый, почти невозможный. Ты не желаешь признаваться, но твое происхождение из неких высших слоев атмосферы очевидно. Я благодарен судьбе за нашу встречу, уж и не знаю, чем я заслужил такой щедрый дар. Насладись Ниппонией максимально, выжми из нее все возможное и помни, что в нашей простой и незначительной провинции мира тебя любят и ждут. Будь счастлив, Сай, пусть у тебя все будет хорошо, без твоей радости мир существенно тускнеет и морщится.

---

Об одиночестве.

"Только "Горизонт" пожелает вам удачи", - сообщила моей маме реклама в перерыве какого-то политического диспута. Весь день я писал и поверял статьи, корпел над высшей математикой, уничтожал мировые запасы кофе - во имя будущего, и вот позволил себе залезть в холодильник за ломтем сыра, чтобы быть настигнутым такими новостями. Прискорбно. Это до чего нужно дойти, чтобы нуждаться в добром слове от телевизора.

И все-таки это показатель. Ибо если есть товар, стало быть, есть и потребитель. Вероятно, все мои фобии относительно бесперспективности, скуки и тупиков базируются на детском страхе к пятидесяти обнаружить себя мирно беседующим с телевизором о погоде.

---

О тварях.

Мне бы хотелось поддержать инициативу лжеюзера Pandora_no и попросить товарищей с lj-аккаунтом написать в abuse team по поводу сообщества ru_anti_cats.

Я не хотел бы аргументировать свою точку зрения о данном явлении, ибо что такое хорошо, а что плохо, обычно доносят до юного индивидума родители по исполнении тому лет пяти. Ежели человек дожил до возраста, когда он способен обнародовать свои мысли в интернете, и его доселе не тошнит от тварей, то, боюсь, любая аргументация будет бессмысленна. Но особо интересующимся, свое мнение я таки выразил - здесь.

---

Хризантемы желтые. Глаза красные. Журналист Ваня зеленый, потому что вчера покрасился. Кофе черный. Сидящий на мониторе заяц оранжевый. Папка с файлами синяя. С двумя медведями - желтым и зеленым. Другой не было. Книжка "История этики средих веков" - коричнево-зеленая. С белыми буквами на обложке. Кружка желтая с зеленым. И с оранжевыми листиками. Носки полосатые. Черно-бордовые. Крыша напротив красная. На ней сидит птичка с нежно-оранжевым пузом и о чем-то напряженно думает. Небо светлое, с розовыми вставками. За окном осень - пыльно-золотая. И совсем нельзя сказать, что у меня тусклая и бесцветная жизнь.

---

Не знаю. По-моему мультипликационные экзерсисы Линча сродни конфузу Дега, вздумавшему писать стихи и жалующегося своему другу Малларме: "Ваше искусство - адское. У меня ничего не получается, хоть я и полон идей". Ответ Малларме: "Мой дорогой Дега. Стихи делаются не идеями, они делаются словами".

Но так или иначе любопытно.

---

Кто-то принес в офис желтые хризантемы, и теперь они стоят у меня на столе в графине из-под сока единственным желтым пятном в черно-белом мире. Осень. Дома и на работе - все как обычно. Обязанности, статьи, курсовая, необходимость сосредоточиться, необходимость держать себя в руках и не броситься с разбухшей от моих бесконечных дел папкой за очередным чаевником, которому всегда нечего делать, вот он и лопочет мне на ухо всякую чушь. И я всем почему-то что-то должен, но времени нет, желания нет, ничего нет и меня нет тоже. Я - только концентрированное напряжение, укутавшееся в шерстяной свитер и замотавшееся шарфом. А в метро можно отгородиться от мира книжкой, желательно только, чтобы это все же была не этика.

Зато на улице какое-то безумие. Даже вороны, по-моему, свихнулись. Кто-то погнул время и пространство ко всем чертям. Осень. Блестящий от дождя асфальт, расчерченный длинными черными тенями, резкие штрихи веток на истонченном бледнеющем небе, расплывающийся в каплях свет фонарей - игра теней и солнечных бликов, необыкновенно звонкие цвета, необыкновенно чистый воздух. По-моему у меня кислородный передоз. По-моему я тоже стал серым пятном на картине какого-то очень талантливого мастера. Серое пальто, черный шарф и зонт над головой.

---

Вчера приснилось, что я очень захотел умереть. Для достижения сией цели я попросил Т. выстрелить мне в спину.

Улегся поудобнее, чтобы не падать, ибо падать неприятно. И Т. выстретила. Я почувствовал как пуля проникает в меня, прижимая к той горизонтальной плоскости, на которой я нахожусь и как жизнь постепенно уходит из меня прочь. Но как-то недостаточно быстро.

Тогда я немного заскучал и попросил Т. выстрелить мне в спину еще раз. И снова ничего не получилось.

Тогда я решил избавиться от этих двух пуль и все дальнейшее развитие сна было некоей цепью похождений по больницам и здравницам города почему-то Питера. Со всеми прелестями, которые дарит простому незатейливому гражданину России медицина: очередями из некрасивых, дурно пахнущих людей, пьяными врачами и глупыми медсестрами.

Не помню, удалось ли избавиться от пуль. Возможно, ношу в себе до сих пор.

---

О "Вороне".

Наткнулся на несколько новых переводов "Ворона" и с отвращением закрыл браузер.

Вообще уровень переводов в России упал так низко как никогда, и я думаю, тут есть обратная связь с ростом числа гуманитарных университетов.

Вспомнил в связи с этим классические переводы. Первым мне попался на глаза перевод М.Лозинского, который, как известно, оставил "Nevermore" на месте, чтобы сохранить аллитерацию. Помимо Лозинского я помню не очень интересный перевод К.Бальмонта с его "Никогда", помню еще несколько переводов, однако настоящим подвигом было - "Не вернуть". Это, кажется, Василий Бетаки. Не так давно кто-то говорил мне о еще паре переводов, но я совсем как-то запамятовал фамилии переводчиков, а жаль...

---

Мой кот, тот самый, который является одним из главных моих интересов, изобрел замечательный способ демонстрировать мне свое пренебрежительное отношение к преподнесенному ужину. Если пища ему не по вкусу, он гордо разворачивается и начинает флегматично грести лапами по ни в чем не повинному кухонному линолеуму, пытаясь, видимо, пылью закопать свою миску. Более красноречивого жеста я от него еще не видел. Хотя на мой человеческий взгляд вся его еда действительно именно то, о чем он подумал.

---

Что-то не сплю. Конечно, это некоторым образом дает шанс на обретение вожделенного свободного времени, но сомнамбулическое состояние мое уничтожает последнюю надежду на плодотворные результаты этого странного досуга. Братья мои хорошеют на глазах, Альма Матер раздвоилась и нещадно бъет по зубам гранитной булавой, начальник приобрел звериный оскал и с помощью этого немалого аргумента заставляет работать. Давеча велел ваять. А я лепить и вообще делать своими руками всё кроме салата Оливье ненавижу. Начальник долго пытался пробудить во мне Микеланджело, подсовывая какие-то там молоточки и прочую глину. Просыпается Рафаэль, и я старательно вывожу юных дев на салфетках. Начальник остервенело топает ногами и мы продолжаем разговор.

Виновата, безусловно, гнусная Инна Тимофеевна, припёршаяся некогда в мой прогрессивный детский сад сразу после полдника с целью чего-то привить будущим нам. Разложив перед пятилетними узниками неаппетитные комочки пластилина, она отверзла криво накрашенные уста и протрубила голосом фрекен Бок: "А теперь все лепим пограничника с собакой." Перепугал меня не столько сюжет, сколько полная боевая готовность сокамерников: с обречённым блеском в залитых компотом зрачках ринулись они созидать невозможное. И лишь я так твёрдо и так сладко знал, что худосочные ручонки творить не смеют. Сначала надобно им закончить художественную школу, колледж, Академию, потом прожить лето в Италии, потом запереться в монмартровской мансарде с учебниками по анатомии и томиком Валери, вскрыть от бессилия вены, а уж потом приниматься за копирование Лаокоона. Но профанировать такие важные и серьёзные темы как защита границ нашей Родины жалким куском расплавленного на батарее пластилина! Я оказался решительно не способен на подобную низость и навсегда закрыл для себя вопросы лепки.

Некоторые люди, похоже, всерьез считают, что если ты можешь что-то нарисовать - можешь и все остальное. Я намерен доказать этим людям обратное, даже если мне придется взяться за глину. Читаю учебник логики, крайне захватываающе, не могу оторваться. Телефоны выключил.

---

Лытдыбр.

Меня как-будто вытряхнули из фольги, бережно расправили, поставили на тротуар и отошли посмотреть, что будет. Кажется, это не мой город. Кажется, я его видел на множестве открыток, но никогда - вот так, вживую. Он сейчас особенно хорош, пыльно-золотой и ветреный, вчера чуть было не заблудился в районе Академии Наук. Люди все словно после града из кирпичей. Давно уже не испытывал желания двинуть в челюсть отдельным представителям рода человеческого. Желательно клюшкой. Бестактность - отвратительнейшее их качеств. Никогда еще не пытался утешить совершенно незнакомую девушку в метро, которая умудрялась в течение пяти минут практически сшибать меня с ног волной энергии, затраченной на попытки не заплакать. Побыл в роли случайного слушателя. Но что, скажите, случилось с Тигрой, с моими однокурсниками, отчего новые знакомые слишком знакомы, старые - абсолютно непонятны.

А в целом кот слишком серый, солнце слишком яркое, жду не жождусь наступления дождей.