О природе творчества.

Был у нас в редакции некий К.

Приходил обычно на работу после трех, включал комьютер, долго смотрел в него. Потом обводил безжизненным взглядом случайно присутствовавших и, собравшись с духом, писал в ворде: «Ну что же такое сейчас написать?» Потом добавлял несколько матерных слов. Потом стирал их.

Потом снова смотрел на людей и на этот раз его взгляд был уже средоточием всей скорби еврейского народа. «Какой-то я неталантливый», - вздыхал он, складывал на столе руки, на руки клал рыжую, лысеющую голову и примерно на полчаса натуральным образом засыпал. Даже похрапывал.

Потом просыпался, быстро писал блестящий, умнейший, безукоризненный текст и убегал домой.

Невозможно понять природы творчества, просто невозможно. Даже если считать то, что он делал, не творчеством, а ремеслом, все равно ничего не понятно.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Лытдыбр.

С некоторой периодичностью у меня случаются самые длинные ночи в жизни. После их благополучного завершения я перестаю верить в их существование. Также я более не верю в то, что они происходят со мной. В свое существование я местами тоже не верю, ибо вполне очевидно, что все это мне снится. Но все же та невероятно длинная ночь, которой не было, случилась с кем-то, кого я смутно знаю, буквально день назад.

Кажется, некто прошлым вечером усердно пытался хорошо провести выходной со своим другом. Он сидел у себя дома, блаженно развалившись на синем диване, цедил алкоголь, ел салаты и смотрел в энный раз "The Wall" Пинк Флойд. Движения его все замедлялись, голова кружилась, веки отяжелели, было чудовищно холодно и трудно дышать. "Что-то не так", - прозорливо думал некто. "Да ты просто пьян", - смеясь говорил друг. Некто, возможно, и согласился бы с этой точкой зрения, если бы не знал природное свойство своего организма не пьянеть в принципе. Но он отмахнулся от мыслей по этому поводу, рассчитывая уснуть с уходом друга и проснуться на следующий день исцеленным. Проводив товарища до двери, он почувствовал некоторую слабость и присел на диван в прихожей. Судя по всему, он моментально провалился в нездоровый сон, более похожий на обморок. Ибо этот некто просто закрыл и открыл глаза, но пролежал не менее 45-и минут, чему доказательство часы на его руке.

Несколько секунд ему понадобилось, чтобы осознать, где он находится. Еще через несколько секунд он понял, что лежит в полной темноте, в огромной совершенно пустой квартире, и почти не может дышать. Он готов был поклясться, что не выключал свет, когда провожал друга, но это уже казалось неважным. Важной была преимущественно необходимость думать, чтобы дышать. Ему вдруг стало весьма неприятно, я бы даже сказал, страшно. Всякий скрип и шорох заставлял его нервно дергаться. Не выдержав этого издевательства, он выскочил из дома, оправдывая себя тем, что просто хочет пройтись перед сном. О том, что он идиот, думать очень не хотелось.

Осенняя ночь мягкой кошкой растянулась над городом. Пробирающая прохлада, шорох сухих листьев, темное беззвездное небо с бордовым оттенком и шум машин. Город перед глазами качался и мерцал ночными огнями. Некто брел, дышал, ловил взглядом обрывки пейзажей. Какая-то темноволосая и кажется, некогда знакомая женщина поймала за руку, сунула в ладонь букетик цветов. "Птичка", - сказала женщина и улыбнулась. Он брякнул машинальное спасибо и пошел дальше. И все было замечательно до тех пор, пока он не понял, что в два часа ночи находится неподалеку от МотоВелоЗавода. Для непросвещенных, коих здесь большинство - от дома вышеупомянутого кого-то это остановок десять.

От такого открытия он, мягко говоря, удивился. Его состояние явно не располагало к прогулкам на подобные расстояния, он совершенно не помнил, как шел мимо универмага Беларусь и площади Ванеева, да и домой возвращатья было сложно. Благо, такси словно намеренно стояло в двух шагах и ждало припозднившихся пассажиров.

Пришел домой, размазанным лососевым маслом свалился на свой синий диван и зарылся лицом в подушку, стеная и проклиная эту матрицу, которая, похоже, разваливается на куски по недосмотру агента Смита. Лежал и дышал в подушку, невольно прислушиваясь к звукам в квартире, ждал наступления благословенного забытья. Но сна не было ни в одном глазу. Было тихо и страшно. Он досадливо сел и решил, что пойдет делать чай, как только комната перестанет раскачиваться. Минут через десять он думал о том же. В конце концов понял, что нет, встать он не сможет. Снова уронил голову на подушку, показавшуюся на этот раз отвратительно шершавой. Хватило сил дотянуться до пульта и включить пищаще-шипящий телевизор. Благо, в видеомагнитофоне стоял какой-то фильм, просмотром коего он с горем пополам и занялся.

Ночь была похожа на бездонную черную реку. Никогда еще он не плыл по ней так долго. До утра было далеко как никогда. Утро казалось чем-то почти мифическим, как цивилизованная планета в другой галлактике. Утра не бывает. В утро он тоже не верил.

Его било в ознобе, голоса из телевизора заглушали срах, в котором утопала комната. В пять часов утра фильм закончился. В шесть часов он, наконец, сообразил взять термометр. Температура его тела зашкаливала, а он все не мог отделаться от мысли, что тело - это чужеродный предмет, какая-то мешающая двигаться размягченная масса. Его хотелось сбросить, как дубленку зимой, и нормальной легкой походкой отправиться на кухню, в ванную, куда угодно. В семь часов утра, когда небо окрасилось в розовый, он, с полным ощущением того, что прожил лет десять, наконец уснул.

На следующее утро, я разумеется, заболел. Букетик цветов валялся на журнальном столике. Цветы увяли, но за день в воде окрепли снова. Темноволосая женщина на улице теперь кажется слишком похожей на человека, существовавшего слишком давно, чтобы я мог спокойно это озвучить.

@настроение: Господи, никакой травы не надо.

---

Продрогший Минск. Мне кажется, или сейчас от него отдает Питером? Чистый, почти стерильный офис. Привычно колочу принтер что есть мочи и стараюсь не убить никого принтером. Светлый, вежливый "Лондон". Сладкие эклеры и горький кофе. Я похож на вечно спешащего вдумчивого делового препода. Что самое смешное, я почти уже и есть вечно спешащий вдумчивый деловой препод. Дай мне Господи успеть переквалифицироваться в журналиста. А дома родственники отчима, их много, среди них две несмолкающие бабушки и двое маленьких детей. Они будут обитать дома до воскресенья. Видит Бог, я не собираюсь домой до воскресенья. Здесь фонари, циничные таксисты, ночные бдения за компьютером, концерты Пинк Флойд, чужой кофе, кот, смахивающий на маленького тигра, бас-гитара, самого_себя_удивляющие какие-то романтические письма, ощущение, что я попал в какую-то новую игру, правила которой не удосужился прочесть.

Ни в чем не уверен.

Нормальная такая осень.

---

Говорил с мамой. На этот раз речь шла, слава Богу, не обо мне, а о жизни.

"Если у человека, - сказала мама, - к тридцати годам нет ума, то уже не будет. Если к сорока нет денег, то уже не будет. Если к пятидесяти нет здоровья, то уже трындец."

@музыка: Dir en Grey - Dead Tree

@настроение: Я - одряхлевший Рим на рубеже паденья.(с)Поль Верлен

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"Тайная вечеря"

От моей бабушки у меня осталось огромное количество толстых пыльных политиздатовских томов, анализирующих литературу и исскуство в соответствии с советским мировоззрением. Помню, в юные годы первого десятилетия моей жизни я с любопытством копался в них, читал о чудовищном характере Печорина и постигал тлетворную культуру загнивающего Запада. В одной из таких книг была описана «Тайная вечеря» Сальвадора Дали.

«Христос же изображен там в виде женщины», - язвительно указывал критик.

Репродукции картины в книге не было, и сама картина была мне в тот момент незнакома. Но я был потрясен. Вопреки снисходительному тону критика, идея картины вдруг встала в моем воображении и это оставило впечатление чего-то очень глубокого. Возникло странное чувство прикосновения к великой тайне.

С тех пор я видел многочисленные репродукции «Тайной вечери». Оригинал, кажется, висит в одном из музеев Вашингтона.

С чего советский критик взял, что Иисус Христос изображен там в виде женщины, совершенно непонятно. Если не ошибаюсь, Дали использовал лицо Галы как натуру, но это еще не причина утверждать такие вещи. С другой стороны, в "Дневнике одного гения" он писал, что воспринимает Гитлера исключительно как женщину, так что возможно некоторые основания тут и есть. На картине Христос вовсе не выглядит как женщина.

Не знаю. Впрочем, это совсем неважно.

Пережитое в детстве чувство все равно осталось.

---

Снова дневниковые игрища.

Написать то, что тебе нравится, и припахать кого-нить сделать то же самое.

Поймал от kitazawa. Стало быть, не задумываясь.

океан;

запах типографской краски;

бродить по ночному Минску;

серия "Азбука-классика";

кофейни с книжными полками;

антиквариат;

дождь;

костер, запах шашлыков, гитара - в комплексе;

Колян, который делает Яшина;

отключать телефоны)

Нагло передаю эстафету gisho, Klod_L, tiger vicious, Inori и Ибрин, если они ее еще не получили и если пожелают ее принять.

---

Виртуальное самоубийство.

Странно, что никто из местных ученых еще не сказал нам, что это азы экзистенциализма: сущее невозможно оценить, пока оно не поставлено перед лицом небытия.

В настоящей жизни, по крайней мере, если скептически отнестись к загробной жизни и возможности посмотреть оттуда назад, в эту, экзистенциальное сознание жмется к границе между бытием и небытием, и на этой границе для него реализуется полнота существования. Дневники, балансируя между жизнью и виртуальной жизнью, поволяют человеку не только стоять над этой чертой, но и переходить ее. Посредством убийства сетевого себя. С возможностью, во-первых, посмотреть, а что же будет, и во-вторых, воскреснуть к всеобщей радости.

---

Полное истощение оптимизма. За ним последовали умственные способности. В довершение пропустил визит к зубному. Наконец в метро повстречал знакомого, у которого трудности в любовной сфере - как раз такому и жаловаться. Он сказал, что с пропущенного дантиста начинается какая-то вещь то ли Толстого, то ли Кафки. Вот и мои 15 минут славы. Осень, оказывается, отвечает на сбивчивые письма, у осени черные ботиночки со шнуровкой. Начинается исход из сомнамбулически-вегетативного лета. Сентиментальные пошлости: градусы падают и листьями рассыпаются по асфальту, разбиваясь в ртуть.

---

Отдельные сетевые жители в реале кажутся еще менее реальными, чем в сети. Фантомы, призраки, болотные огни. То ли рассеялись на просторах глобальной паутины, то ли от природы бесплотны. То ли я теряю фокус.

---

Апатия.

Неделю работал без перерыва, оторванный от мира стопками конспектов и хрустящими листками статей, постоянно норовя ткнуться в клавиатуру носом. Осень. Неправдоподобное ощущение. Неделю я делал что-то, судя по всему, невыносимо важное, но помню только мелкий дождь в лицо и расписанные изящными зелеными узорами ногти девушки, что на лекциях сидела справа. Из Средиземного моря, через песчаные замки Гауди и мощеные улицы Эщампле, успев мельком разглядеть сумасшедший вид с горы со смешным названием Тибидабу, отразив радужной оболочкой случайный солнечный блик амстердамского канала Принсенграхт, вдохнув городского настроения из шума-сырости-трамваев-каналов-гашиша-солнца-мостов-мостовых, закрыв глаза вернуться в привычные пределы. Я не могу думать связно и оценивать объективно. Но могу улыбаться продавщицам в газетных киосках и, отобрав у брата плед, торчать всю ночь у телевизора. Я даже могу не думать, что это прочтет кто-то посторонний.

---

Интересно, откуда взялось "серо-буро-малиновое"? Угадывается в этом некая достоевщина, а отнюдь не детский лепет. Я вспомнил, что обычно добавлялось ещё - "в крапинку".

---

Impression. Вчерешний вечер.

Бывают люди, умеющие нагнетать обстакновку одним щелчком пальцев. Между дела брошенным словом. Непроизвольным выбросом своего бессознательного.

О так называемом бессознательном у меня не самое лучшее мнение. Я по сей день отношусь к нему примерно как мог бы относиться к зафиксированному мною полтергейсту - чувствую его материальность и становлюсь взбудоражен, оглядываюсь, короче, веду себя как человек с не очень здоровой нервной системой. Вот упорно не боюсь всякой истинной мистики вроде привидений и девочек из телевизоров, но абстракция истинно существующей скрытой силы постоянно облекается в форму живого существа и внушает если не страх, то определенно нервное состояние. Я когда-то писал о ходячей воде в «Гамлете», метафоре, котору лично я умудрился воспринять как живой организм. Так и с бессознательным. Для меня это некое сизое чудовище с больными глазами, обладающее собственным непонятным мне разумом.

Мой брат имеет привычку допускать прорывы своего бессознательного в простом шутливом разговоре. Неуютно бывает почувствовать на себе больной взгляд сизого монстра посреди приятной беседы. Только что – мы двое посреди моей оранжевой кухни, я и мой брат, как всегда, а потом нас уже трое. Только третий прячется. Не почувствовать невозможно. И разговор сам собой скатывается к вопросам монстра и монстроведения, как ты не пытаешься вновь искусственно вздернуть его на легкие темы. Говорить становится сложно, беспокоишься, что ляпнешь что-то, а этот гад, который сидит рядом и смотрит заинтересованно и голодно, возьмет и отхватит тебе полголовы за наглость.

@настроение: так же сбивчиво, как вышеизложенный маразм.

---

Наблюдал давеча некоего немолодого, усталого человека с сединой и в очках. Лет сорок пят, может, больше. Человек вёл какой-то семинар, что-то умное говорил про организацию работы предприятия и тому подобные скучные вещи. У человека была высокооплачиваемая должность и было видно, что он богат.

Затем точно такой же немолодой усталый человек с сединой и в очках укладывал мне овощи в сумку на рынке. Это был, кончено же, другой человек, но на первого он был похож как две капли воды, тот же вгляд, те же интонации и, что самое удивительное - те же умные глаза за стёклами очков. Этих людей легко было бы выдать за братьев. Но у второго была малооплачиваемая должность и было видно, что он беден.

Даже не знаю, какой из этого случайного наблюдения сделать вывод. Наверное, это та ситуация, когда никакого вывода делать не следует.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Четверг. Утро. В открытое окно пятого этажа тянет горьковатым уличным воздухом. Шоссе блестит под утренним солнцем, поезда метро вылазят из-под земли, как гусеницы на свет, и задумчиво ползут сквозь туман, опустив головы к земле. Столешница вровень с подоконником. Можно забраться на стол с ногами, упереться спиной о жесткую раму, более напоминающую средневековое пыточное приспособление, и пить чай, поставив ноги на грязноватый карниз пятого этажа.

Главное, не поверить в то, что "воздух выдержит только тех, только тех, кто верит в тебя", и не пытаться проверить.

Временами начинает многого не хватать в жизни. Смирения буддистских монахов. Мудрости. Следующего тома "Темной башни". Правильного человеческого кофе. Взаимопонимания. Щенка терьера. Последовательности. Свободного времени. Хоккея по Евроспорту.

Завернуть себя в чистую холстину и хранить в сухом прохладном месте. Мою голову можно использовать вместо кастрюли, в ней уже полно какой-то каши.

@настроение: Осень.

---

Мой отпуск из будней завершен с успехом и фанфарами. Был занят тем, что основательно морил голодом друзей из Москвы. Всегда забываю, что людям свойственно есть. А когда вспоминаю, долго пытаюсь сообразить, что они обычно потребляют. Непривычен все же. Четыре дня ел самостоятельно, дышал дымом сигарет "Кэмэл" и слушал о том, как раскрасневшийся Жорж Дантес растягивает гласные. Был крайне взбудоражен, но вполне счастлив.

У Комка мягкие руки и мягкий голос, поэтому когда он осаживает кого-то со свойственной ему прямотой и резкостью, поначалу даже теряешься от подобной нестыковки. У Комка замечательные большие очки, он безудержно читает и выдвигает великие теории о хоккеистах и пусечках. Колян перемежает крайне выразительные рассказы анекдотов, от которых ты валяешься в пыли и рыдаешь, с непробиваемым спокойствием и стремительностью ветра. Он готовит отличный кофе, странно держит сигарету и очень хорошо мыслит относительно шишек. А Шу, которая блеснула и исчезла в воскресенье, потрясающе улыбается и постоянно мнет всем уши, руки, пальцы. Она уверяет, что не является котенком, но я ей не верю.

Совершенно измучен роящимися в отмирающем мозгу вопросами о пусечках. И действительно, над городом беспрестанно кружатся стаи черных птиц.

@музыка: Kirkincho sp. - Celia

---

Кулинарное.

Купленный вчера соус с толченым перцем и томатной пастой радостно называется "Торчин". И, если подумать, в целом оправдывает свое название. Выяснено в процессе готовки.

---

И было утро. Проснулся в тусклых рассветных сумерках, провалялся минут двадцать с полуоткрытыми глазами, размазавшись по постели и глядя в меняющий оттенки потолок - от тускло-фиолетового до серо-голубого. Убедившись, что с потолком в ближайшем будущем не произойдет ничего примечательного, жестоко разочаровавшись и страшно расстроившись по этому поводу, сполз с кровати и побрел варить кофе. Сидел на балконе и внимал рождению нового дня, которое до сей поры всякий раз безбожно просыпал. Поначалу на земле, утопая в ямах, лежал сизый рваный туман - до самого горизонта, где синел лес и возвышалась подобно уральским горам минская городская свалка. Потом небо на востоке зажглось бордовым и малиновым, плавно перетекло в светло-розовый, и наконец из-за горизонта появился отчего-то ненормально огромный горящий слепящим оранжевым огнем шар. И важно и косо пополз вверх и на юг. Заспанный шар смотрел на заспанного меня невозмутимо - мол, чего пялишься, красивый, да? Красивый, уважительно отвечал я, августовский, тяжелый, почти осенний. Цвета осени.

Небо стало выше, истончилось и побелело. Дышать теперь легче, в воздухе уже не пахнет летней пылью. А вчера я возвращался из БГУ и под ботинками шелестели листья.